Поэтический вечер Дмитрия Воденникова в областной научной библиотеке прошел при полном зале. На встречу пришли владимирские поэты, деятели культуры и искусства, студенты колледжа культуры и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, а также члены молодежных литературных объединений города и курсанты Владимирского юридического института ФСИН. Конечно же, в зале присутствовали преподаватели и учащиеся филологического факультета Педагогического института ВлГУ им. А.Г. и Н.Г. Столетовых.
Поэта представила заведующая отделом продвижения чтения и внешних связей научной библиотеки Елена Липатова:
– Дорогие друзья! Мы рады приветствовать вас во Владимирской областной научной библиотеке. Сегодня у нас в гостях поэт, эссеист, ведущий авторских программ о литературе на радио, автор колонки газеты.ру Дмитрий Воденников. Хотелось бы отметить, что наша встреча проходит в рамках Областного фестиваля «Открытая книга-2014», инициатор – департамент культуры и туризма администрации Владимирской области.
– «Читать стихи – это дело невыносимое», – говорила Анна Ахматова. Поэтому я обрисую границы нашего вечера. Я буду читать стихи – свои и тех современных авторов, без которых разговор о современной поэзии заводить бессмысленно. Потом в режиме нон-стоп буду отвечать на ваши вопросы. С журналистами я с удовольствием пообщаюсь уже после зрителей, – начал свое выступление Дмитрий Воденников.
Современной поэзией Дмитрий считает стихи, написанные примерно с 40-х годов 20 века. По его словам, он взял на себя историческую и социальную функцию – представлять поэзию, поэтов, которые пишут замечательные стихи: «Если поэзия останется в андеграунде – она погибнет, все уйдет в игру в бисер». В своих стихотворениях Воденников предельно искренен, для него вопрос о собственной жизни, о его успехе или неудаче становится сутью и смыслом поэтического высказывания. В его произведениях прослеживается пылкость, открытость миру, непосредственная искренность, иногда – самолюбование. Но все воспринимается слушателями как некое художественное хулиганство.
«Трамвай», «Шиповник», «Так дымно здесь…», «Черновик» (своеобразная визитная карточка поэта) и другие стихи звучали в исполнении автора в стенах областной библиотеки.
Дмитрий не только читал стихи – свои и чужие, он еще и рассказывал о них, на несколько минут превращаясь из чтеца в лектора.
– В чужих стихах есть какая-то удивительная история, которая раскрывает в тебе то, что ты сам вряд ли смог сделать. Вот, например, один поэт. Он жил в Витебской губернии, у него была еврейская фамилия, он всю жизнь писал стихи, и его не печатали. После первого курса Витебского учительского института оказался в эвакуации, работал учителем истории. Затем вернулся в Минск, работал переплётчиком, художником комбината бытовых услуг, фотографом-лаборантом в артели инвалидов. Первые стихи датируются 1943 годом, первая его книга вышла в 1990. Пришла его «волна». Он взял псевдоним «Блаженный». Поэзия Вениамина Блаженного в начале 1990-х привлекла к себе наибольшее внимание. Его стихи полны откликов на волновавшие его явления русской поэзии и писательские судьбы, причём наряду с проникновенным обращениями к Марине Цветаевой и Фёдору Сологубу Блаженный высказывает интерес и к таким значительным, но почти не изданным авторам, как Леонид Аронзон. Одно его стихотворение, которое считает гениальным, Дмитрий прочитал и рассказал о его «устройстве»:
– Это потрясающее стихотворение-перевертыш. Начинается просто и незатейливо, как детская считалочка, но где-то в середине внутри него начинается своеобразная «раскачка» ритма и смысла, заводится странный маховик, по силе воздействия на читателя который я бы сравнил с произведениями Баха или «Маятником» Эдгара По. Я читаю это стихотворение несчетное количество раз, и все равно в конце по спине бегут мурашки. Это необъяснимое воздействие текста на организм – признак гениальности:
А те слова, что мне шептала кошка, –
Они дороже были, чем молва,
И я сложил в заветное лукошко
Пушистые и теплые слова…
– Когда я читаю Линор Горалик, у меня что-то ёкает… Она наша современница, живет и работает в Москве. В ее стихах вы сначала видите знакомый до боли сюжет, который в конце вдруг выворачивается, как перчатка, совершенно другой стороной. «Федорино горе» Чуковского у Горалик оборачивается библейской историей Исхода. И та же библейская тема звучит в стихе о зайчике и волчке:
Как в норе лежали они с волчком, —
зайчик на боку, а волчок ничком, —
а над небом звездочка восходила.
Зайчик гладил волчка, говорил: «Пора»,
а волчок бурчал, — мол, пойдем с утра, —
словно это была игра,
словно ничего не происходило, —
словно вовсе звездочка не всходила….
– Когда я читаю Елену Ширман, сразу срывается голос. Свои удивительные «Последние стихи» она написала за несколько дней до того, как погибла. Таких стихов больше нет: «Я то, что я есть и это не то, что нужно». Я читаю и чувствую: «Только бы не плакать, Дима». Эти строки – тоже удивительная история. Из общего советского среднестатистического потока вдруг родились они. Мне кажется, таких стихов не мог написать больше никто. Они до сих пор не преодолены. Это верлибы (нет рифмы, нет ритма), которые не надо путать с белым стихом. Текст верлиба каким-то чудом держится и выстраивается в стих. Удивительно, что стихи Ширман напечатали в советское время. Так же удивительно, что их никто не замечал. Они «взорвались» в 90-е годы и оглушили многих:
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днём удается всё хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастые скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными,
Как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма…
Елена Ширман относится к числу давно и прочно забытых поэтов, имя и творчество которых знакомо даже не всем филологам. В официальных источниках обычно сообщаются следующие факты биографии Елены Ширман: окончила библиотечный техникум и ростовский пединститут, до 1941 года училась в московском литинституте, сотрудничала с ростовской газетой «Ленинские внучата», была литконсультантом газеты «Пионерская правда». Печататься начала в 1924 году. В начале войны вернулась домой в Ростов к родителям, была редактором агитгазеты «Прямой наводкой». В 1942 году вышел первый сборник стихов. В июле 1942 года во время отступления из Ростова, попала в плен. При ней находился редакционный материал, неизданные номера газеты. В августе 1942 года вместе с родителями была расстреляна в числе других приговорённых в станице Пролетарской Ростовской области. Подробности её гибели стали известны только спустя более двух десятилетий после окончания войны. Человек, рассказавший о последних днях жизни Елены, сумел сохранить дневник, находившийся при ней во время ареста. Стихи из этого дневника вошли в сборник «Жить!», который вышел в 1969 году — единственный послевоенный сборник поэзии Елены Ширман.
Дмитрий призывал всех современных поэтов-профессионалов любить своих коллег, их творчество, вне зависимости от их опытности и возраста. Потому что эти стихи – живая история, которая творится здесь и сейчас, рядом с нами. Среди них обязательно есть те, кто в настоящее время меняют плоть поэзии.
Из зала задавали вопросы, на которые Дмитрий с удовольствием и очень откровенно отвечал. О работе в проекте «Литературная матрица», когда современные писатели писали о писателях-классиках, это было некое приложение к школьной программе. Об общении современных поэтов – похоже ли это на поэтические вечера начала 20 века в «Стойле Пегаса», в кафе Союза поэтов «Домино», «Бродячая собака», в Политехническом музее? Возникла даже небольшая полемика на тему совмещения гения и злодейства – свободен ли гений от греха, и в чем свобода таланта. Как можно попасть в программу «Поэтический минимум» и знает ли Дмитрий Воденников владимирских поэтов? Как и когда поэт узнаёт, что он – поэт?
В своих ответах поэт приводил истории из своей жизни, рассказывал о пережитых чувствах, стараясь донести себя слушателям предельно честно. В этом и есть Воденников – то ли артистичный, то ли эпатажный, то ли немного блаженный – он весь был устремлен к аудитории и немного вверх в стремлении выразить Идею – жизни, поэзии или Дмитрия Воденникова.
Интервью с Д.Воденниковым:
http://www.vladtv.ru/society/56419/
