Гусева Полина

Исследовательская работа:

«И помнить страшно, и забыть нельзя»

Автор: Гусева Полина Михайловна

Владимирский филиал РАНХиГС

Факультет управления

Оглавление

Вступление

Я не являюсь свидетелем того страшного времени, так как мне всего 22 года. Есть одна неопровержимая истина, которая гласит: «Для того, чтобы уметь ценить и понимать настоящее, необходимо знать прошлое». На фронте и в тылу жизнь шла по законам военного времени, только так можно было выстоять, остановить врага. «Не хочу, не могу, не буду», — таких слов не было в обиходе рабочего человека военных лет. Все работали на износ там, куда поставят. На износ работал и мой прадед Потапов Николай Федорович. Он с 17-ти лет трудился на Муромском Приборостроительном заводе в годы войны слесарем. Об этом я узнала из рассказа моей бабушки Радюкиной Зинаиды Николаевны. Есть в истории важный момент, который связан со становлением завода, который в годы войны был крепким тылом. Это очень важно знать, так как завод находиться на территории Владимирской области. События, люди, работа в тылу…. Все это вклад в победу!

Рассказать об этом сложном периоде, спустя несколько десятилетий, дело не простое. Официальные документы сохраняют лишь сухие цифры о людях и событиях. По воспоминаниям очевидцев я попыталась воссоздать обстановку дней давно минувших. В этом деле мне также помогли материалы газет, книг, музеев: Муромского приборостроительного завода и средней общеобразовательной школы № 2 (п. Вербовский). Также мне удалось пообщаться с очевидцами того времени. В приложении имеется фотоотчет и реальные копии исторических документов.

Пройдут десятилетия, века, и всё новые и новые потомки будут вновь и вновь обращаться к этому легендарному времени. Мы должны с гордостью помнить о всемирном подвиге нашего народа, рассказывать о нём своим детям. Очень важно знать о своих корнях, о своём достоянии и о том, какой ценой завоевано наше счастье.

Глава 1. Новостройка

Строительство Муромского приборостроительного завода и ему подобных было обусловлено сложной и напряженной международной обстановкой 40–х годов. Великодержавные планы фашистской Германии ставили Страну Советов перед реальной опасностью перед реальной угрозой войны. Правительство было вынуждено принять целый ряд решений о реконструкции старых и строительстве новых заводов оборонного значения. Проводились изыскательные работы по определению мест для строительства новых заводов в центральной части России и выбор пал на Муромский район Горьковской области.

Строительному управлению присваивался номер 253. Для организации подготовительных работ на 1938 год выделялось десять миллионов рублей за счет Главного Управления Народного Комитета промышленности. Точной даты, когда был вбит первый колышек на строительной площадке будущего завода в архиве не сохранилось. Поэтому администрацией завода и советом музея принято решение взять за основу дату указа правительства 4 ноября 1938 года. Вскоре на выбранное место прибыли специалисты Московского геологического управления, которые вместе с главным инженером проекта Николаем Никитовичем Колмаковым и технологом Анной Семеновной Сивоглаз определили территорию будущей стройки.

С 1939 года начал свою трудовую деятельность первый директор новостройки Иван Николаевич Васильев. По специальности он был инженер–энергетик.

Для работы на стройке требовалось много рабочих рук. По деревне ходили вербовщики, приглашали на работу. Среди первопроходцев было много молодежи. Сельская молодежь шла на новостройку, пополняя ряды рабочего класса, так как это была редкая возможность вырваться из деревни в город и работать за деньги, а еще и паспорт получить. Часто по фамилии можно было определить из каких мест тот или иной рабочий. Бочковы, Жуковы, Костаковы, Мурындины, Калугины — это подболотские; Райковы, Фомичевы, Пялины — репинские; Балакшины, Меркутовы, Никуловы, Молоденовы — загряжские; Холодовы, Емельяновы приходили из Мишино; Ашины и Зайцевы поступали из Левашихи; Минеево и Хлудово поставляли Разиных и Данилиных. Для того, чтобы представить объем строительных работ начального периода, достаточно сказать, что на стройке было занято 1279 человек. Это в основном сельская молодежь, которая из разряда колхозников попала в ряды рабочих.

Первоначально было принято решение развернуть работу на двух площадках в 12 км друг от друга. Один цех должен был возводиться на берегу реки Оки, а второй — недалеко от деревни Подболотни. По документации площадки проходили под названием «северная» и «южная». Так как «южная» площадка была лучше освоена, работу начали с нее.

В каких же условиях приходилось трудиться? Место, выбранной площадки представляло собой лесной массив, к тому же заболоченная почва вносила трудности в работу. Соответственно основными занятиями были: освобождение места от деревьев, проложение железной дороги к городу, рытье котлованов под промышленные и жилые здания.

Самой распространенной на новостройке была профессия землекопа. Поговорка «бери больше, кидай дальше» была популярна в то время. Для того, чтобы поднять с глубины 6-12 метров землю, сбивались многоярусные дощатые настилы. Каждая лопата выбранного грунта перекладывалась с яруса на ярус, чтобы попасть на поверхность. «На глубине работать было жутковато, а что делать – надо» [1]– так вспоминает начало своей трудовой деятельности Анатолий Павлович Костаков, который трудился в одной бригаде с Пяткиным Ефимом Михайловичем. Злейшим врагом землекопов был дождь. Он наполнял шурфы водой и работы приостанавливались, а там где были стоки и вода не застаивалась, грунт превращался в чавкащуюся кашу.

За землекопами шли каменщики. Механизация этих бригад оставляла желать лучшего, а состояла она из совковой лопаты, что и у землекопа, да тележек на одном колесе с двумя ручками. Раствор каменщики делали сами, непосредственно там, где работали. Ленточные транспортеры, бетономешалки и краны типа «Пионер» начали поступать на стройку только в начале 1941 года.

После тяжелой, изнурительной работы люди были вынуждены проходить путь 5-6 километров до деревни в любую погоду. Первоначально для строителей было построено четыре каркасно-засыпных барака. Велось строительство склада, столовой на 150 мест, сушилки для пиломатериалов.

План строительства до 1940 года был выполнен лишь на 20% от Генеральной сметы: по изысканию и проектированию на 88%, по основному производству на 6%, по подготовке и освоению территории на 14%, по энергохозяйству на 3%, по транспортному хозяйству на 20%, по паро-водо- канализации на 7%, по жилищному строительству на 17%. Пусть это не большие показатели, но за ними стоит очень тяжелый труд рабочих, который заменял технику.

Глава 2. Становление Муромского приборостроительного завода в годы Великой Отечественной войны.

Глава 2.1. Эвакуация с завода «Краснознамёнец».

Несмотря на «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом»[2], составленный в двух оригиналах, на русском и немецком языках в Москве, 23 августа 1939 года. (По уполномочию Правительства СССР Вячеслав Молотов, за Правительство Германии Риббентроп). Опасность войны с Германией все-таки была. Правительство предпринимает меры об эвакуации заводов с запада на восток. К тому же и меры в отношении новостройки в городе Муроме.

На строительство прибыла комиссия Наркома. Она определила 15 первоочередных объектов, строительство которых требовало ускоренных темпов сдачи. Был поставлен жесткий график монтажа, за выполнением которого следил Наркомат Госконтроля. В нашей местности проходила железная дорога, поэтому было принято решение об эвакуации завода «Краснознаменец» из города Ленинграда. Этот завод производил порох, которых применялся в выстрелах, и был лидирующим среди других заводов страны.

Люди за полгода до начала Великой Отечественной войны не подозревали, что им придется эвакуироваться в глубоких тыл, в древний город Муром. Мне захотелось более подробно узнать об эвакуации завода «Краснознаменец» и я решила посетить музей завода. В музее я получила подробную информацию об этом периоде…

Трудовыми достижениями встречал Ленинград новый 1941 год. Новогодние балы, карнавалы, веселые шаржи, пожелания здоровья, счастья успехов. Праздничная многотиражка завода «Краснознаменец» вышла под заголовком: «Ознаменуем 1941 год еще более крупными победами!»[3]. Чтобы почувствовать атмосферу радости и творческого порыва, достаточно прочитать несколько новогодних пожеланий в той же ленинградской многотиражке:

«Товарищ Костылев с упорством

Изобретает с давних пор –

Механизатор производства

И наш испытанный рабкор.

Вот Крюков в роли дирижера

Распоряжается у нас,

Он «туш» готовит

Скоро, скоро,

Часы пробьют 12 раз.

Чтоб множились победы наши,

Росли стахановцы в труде,

Чтобы еще светлее, краше

Вставал на горизонте день!»[4]

Год, минувший для этого коллектива, был знаменательным. Завод был награжден орденом Владимира Ильича Ленина и все горели желанием работать еще лучше… Все планы обрушились в один миг, когда по радио люди услышали срочное сообщение: «Внимание! Внимание! Говорит Москва!». Нельзя передать те чувства и переживания, которые испытали люди 22 июня 1941 года. Именно в этот день началась война. Рабочие Ленинграда работали без выходных дней по 12 часов в смену и не уходили с работы, пока не будет выполнено сменное задание. Руководящий состав в цехах и управлении находился на казармен­ном положении, отдыхали по 4-5 часов в сутки, спали в своих рабочих помещениях, но это еще было не самое страшное для людей.

В 11 часов дня 8 июля 1941 года последовал вызов директора завода Агафина Т.Н. и главного инженера Виктора Михайловича Костылева в Смольный. Там им немедленно сообщили, что по решению Советского Правительства завод должен срочно эвакуироваться в Горь­ковскую область и что завтра, 9 июля, с завода должен быть отправ­лен первый эшелон с главным инженером завода. Немедленно по возвращении был составлен план эвакуации завода. По этому плану требовалось отправить минимум 20-25 эшелонов, по 30 ва­гонов в каждом, но события развивались так быстро, что планы пришлось пересмотреть и количество эшелонов сократить до 4.

На сборы отводились сутки, поэтому брали то, что можно было сразу грузить без демонтажа. Всем отъезжающим выдавалось командировочное удостоверение, в котором указывалось, что их квартиры бронируются и опечатываются, и что за всеми остается право на ранее занимаемую жилплощадь. Было объявлено общее требование для всех — брать с собой только ручную кладь и все самое необходимое. Зимние вещи брать настоятельно не рекомендовалось. До холодов обстановка должна была нормализоваться и люди, как ни странно, верили, что так и будет.

Начальником первого эшелона был Виктор Михайлович Костылев. Этот эшелон грузили оборудованием со складов, демонтировать действующее оборудование не было времени. На подъездной путь завода был подан эшелон. Специалисты отъезжали семьями, с баулами и чемоданами, молодёжь – налегке. 11 июля первый эшелон без приключений дошел до места назначения, а пока он был в пути, 10 июля на территорию Ленинградской области вступили фашистские войска. В своих воспоминаниях Виктор Михайлович писал об удручающем состоянии, которое осталось у всех приехавших от первой встречи с новым местом работы: «Все мы были глубоко убеждены, что наш завод эвакуируется на законченное стройкой предприятие и, что наша первоочередная задача будет возобновить в кратчайший срок выпуск наших дефицитных изделий на новом месте… Но не было ни тепла, ни связи, не было кадров, а есть развороченная, перекопанная траншеями, неоформленная площадка строительства»[5].

18 июля поезд покинул Ленинград со вторым эшелоном. Товарные вагоны с нарами были специально оборудованы для перевозки людей. Ехали очень медленно, часто стояли в тупиках на различных железнодорожных станциях. В эти дни фашисты предприняли первые массированные налеты на столицу нашей Родины. Огонь зениток не давал возможности фашистским летчикам проникнуть в небо над Москвой, поэтому они сбрасывали свой смертоносный груз, не долетая до цели. Легко представить страдания матерей, которым эта дорога казалась бесконечной. С продуктами в Ленинграде в момент отправления эшелона было уже плохо. В магазинах уже ничего нельзя было купить. Детей кормили в сухомятку. Грудные дети поносили и таяли на глазах. Безотказно действующая в наши дни фраза: «У меня ребенок» — в то время не срабатывала. Да и многое, что по нашим меркам кажется не реальным, в те годы было обыденным. Второй эшелон не пострадал и 23 июля 1941 года прибыл в пункт своего назначения. В нем эвакуировались работники основного производства с оборудованием, контрольно-технические службы. Прибывших разместили по баракам, землянкам, молодежь по палаткам, а семьи были размещены у жителей в окрестных селах. На следующий день все вышли на работу. Всех разбили на группы и развели по объектам, в которых предстояло работать, но сначала предстояло их достроить и оборудовать. В начале августа 1941 года из Ленинграда пришёл третий, последний эшелон. Ещё жила надежда на то, что прибудут ещё специалисты, оборудование, некоторые полуфабрикаты и оснастка для лаборатории с четвёртым эшелоном, который уже загрузили, но эшелон не доехал из–за бомбежки. Ждать эшелонов уже не приходилось. Завод «Краснознамёнец» не успел полностью эвакуировать людей и оборудование, что приносило дополнительные трудности. Связь с родными и близкими эвакуированных из Ленинграда оборвалась. На новое место успели прибыть около 350 специалистов и членов их семей, а то и без членов семей, которых эвакуировали куда придется.

Тамара Ильинична Алексеенко, при встрече, поделилась впечатлениями, которые остались у нее с 7-и лет: «Год 1942, беспрерывные бомбежки, голод. Бабушка (Бурдина Анисия Андриановна), мама (Алексеенко Зинаида Ивановна), сестренка (Алексеенко Нина Ильинишна), и я спим одетые, что бы по тревоги куда-то спрятаться. Нас должны были эвакуировать в Муром к отцу, который уехал с заводом «Краснознаменец» раньше. В середине июня 1942 года нас увезли куда подальше от линии фронта, даже несмотря на то, что нашего отца эвакуировали в Муром. Привезли нас к Ладожскому озеру, на котором был ужасный шторм. Погрузили нас на катера и попробуй тут остаться в живых. В трюме никто не мог оставаться, так как если начнут бомбить, хоть кто–то останется в живых. Когда мы переплыли озеро нам выдали продукты и загрузили в товарные эшелоны. Мы не знали куда нас везут.

Моя сестренка очень сильно истощала и у нас было мало надежды на то, сто мы ее довезем до места. Целый месяц тряслись мы в эшелоне в неизвестном направлении и оказались в Алтайском крае, в городе Рубцовск. Что меня сейчас поражает, если припомнить какое было время, это доброта и отзывчивость людей, делились всем чем могли, хотя у самих был не велик достаток. Постоянно искали отца, а он нас. И в мае 1944 года, отец разыскал нас и вызвал в Муром». По приезду мама Тамары Зинаида Ивановна пошла работать на завод, а их отец Илья Петрович работал на нем с 1941 – 1950 год.

На завод, кроме членов семей, привозили также обессиленных из Ленинграда, которые познали все ужасы блокады. Вот, что рассказала о тех днях Зинаида Егоровна Суханова: «Слабо помню, как нас везли через Ладогу, но навсегда запомнила лицо матроса, который на руках перенес меня с берега на баржу. У меня уже не было сил двигаться. Еще я запомнила, как голод делал людей безразличными к страху, ко всему окружающему. Сколько было вокруг смерти, горя, просто страшно сегодня представить. Голод научил нас по-другому смотреть на продукты питания, особенно на хлеб. «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» для нас блокадников очень понятны»[6].

Зинаиду Егоровну эвакуировали в Муром к своему мужу Суханову Петру Еремеевичу, которого ранее привезли эшелоном. По приезду он начал работать на 253 заводе, а после и вместе со своей женой.

Ужас блокады коснулся детей, которые старались быть полезными в то время. В газете «Импульс» я приметила интересную сводку – память, в которой говориться о тяжелых испытаниях, выпавших на долю Раисы Андреевны Бегуновой. В осажденном городе она прожила девять месяцев. Рая была командиром детской пожарной дружины, выполняла десятки непростых для подростка обязанностей. В день по карточке она получала 125 граммов хлеба, но молодость брала своё. Суровое время и голод сказались на девочке. Она, что называется, стала доходить, на лицо было крайнее истощение, переходящее в дистрофию. Мать Раи решила эвакуироваться к родственникам в Муром. В Муроме девочке стало полегче, в первую очередь с питанием. Девчушка окрепла и в 1943 году 16–ти летней девочкой пришла работать на 253 оборонный завод. А вот, что пишет Раиса о своих условиях работы: «Определили меня в центральную лабораторию. Сначала я осваивала азы специальности лаборанта – аналитика ученицей, потом приступила к самостоятельной работе. Трудностей хватало. Анализы всей продукции предприятия делали девчонки, преимущественно эвакуированные из Ленинграда. Вентиляция работала плохо, а тут — химикаты, испарение, какие–то пробы приходилось делать чуть ли не на вкус». [7]

Глава 2.2. Трудовой фронт

19 августа 1941 года директором завода был назначен Виктор Михайлович Костылев. Он родился 10 апреля 1911 года в Ленинграде. Окончил 7-летнюю школу и строительную профтехшколу. В 1929 году поступил химико-технологический институт и в 1933 закончил его с отличием. На работу был отправлен в Ленинград, где начал работать в должности мастера, а впоследствии главным инженером. После приезда на завод г.Мурома, пережил с ним становление и послевоенную конверсию.

Суровые требования военного времени и личные качества вновь назначенного директора завода Виктора Михайловича Костылева определили стиль и темпы работы всего коллектива. Работы было непочатый край. Виктор Михайлович поставил перед коллективом следующие задачи: создать материально-техническую базу и аппарат управления, укомплектовать и обучить рабочие кадры, установить связи с предприятиями-поставщиками и смежниками, наладить технологическую службу, проектно-конструкторское бюро, отдел рабочего снабжения. Все работы проводились поточным методом. Строители подводили здания под крышу, а внизу уже монтировали оборудование. Здесь же велись отделочные работы, технологический отдел готовил нужную документацию, производственный отдел и руководство цеха обеспечивали изготовление необходимого инструмента, оснастки, укомплектовывали штаты и проводили их обучение. Каждый чувствовал свою ответственность за судьбу завода и поэтому выкладывался полностью. Не считаясь со временем и здоровьем, работали по 16-18 часов, неделями не выходили из цехов. В любую погоду работали в брезентовых ботинках на деревянной подошве, которая зимой примерзала к полу. Чтобы обогреться нагревали болванки, кирпичи и отогревали ноги. Одежда представляла собой хлопчатобумажный халат, а зимой утепленная ватная фуфайка или телогрейка. У некоторых местных были валенки.

Особенно тяжело в суровые зимы было ленинградцам. Мягкий климат, совсем не такой как у нас, влиял на их физическое здоровье.

Все свои хорошие вещи буквально за полгода были обменены на продукты питания в окрестных деревнях. Давал директор ленинградцам в пересменные дни лошадь и ехали люди менять столичные наряды на продукты. Но вещи ценились плохо. Крепдышиновый отрез с трудом можно было обменять на ведро картошки, а мешок — этого необходимого продукта стоил две тысячи рублей.

Бытовые условия во многом определяли моральное состояние коллектива, его физическое здоровье. Не случайно с первых месяцев работы большое внимание уделялось медицинскому обслуживанию, так как состояние людей было плохим.

Дело на заводе тормозилось и осложнялось из-за катастрофического положения с оборудованием. Не хватало специальных для производства прессов, различного штамповочного и универсального металлообрабатывающего оборудования. По доверенности брали станки на эвакуационной базе речного порта, а также у других предприятий. Выпрашивали неиспользуемое или находящееся на капитальном ремонте оборудование, станки. Союз рабочих и инженеров помогал находить решения в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. В этих делах нельзя не отметить Е.П.Дрофеенко, В.Х.Галев, М.А.Семенова, А.Н.Макарова, И.И.Шлык, П.В.Трушина.

Так, 15 сентября 1941 года закрутился первый колесик сложного производственного механизма, который переводил новостройку в разряд действующих заводов. Выпуск первой продукции для фронта осваивал коллектив цеха №4 во главе с Евдокией Пугачевой. По распределению после окончания учебы она попала на завод «Краснознаменец» в Ленинград и была эвакуирована со вторым эшелоном. Уже 23 октября ее бригада в составе: А.Я.Бочковой, З.Д.Пугачевой, Т.Д.Костылевой, А.Т.Астафьевой, К.Н.Щукиной, Н.А.Мошковой, А.Я.Кувшиновой, А.Я.Кабановой выпустила первую военную продукцию для фронта: капсюли – детонаторы и капсюли воспламенители для артиллерийских выстрелов. С выпуском первой продукции в коллективе началась определенная стабильность.

Одновременно с работами по строительству и пуску цехов велись большие работы по возведению линии обороны в связи с тяжелым положением на фронте. Линия обороны началась у деревни, где по преданиям родился местный богатырь, и укрепляла левый берег реки. Работы вели военные инженерно-строительных войск, а им в помощь было выделено 185 работников завода. Эту цифру сохранил в памяти Иван Мелентьев Фасон, потому что на нем лежала обязанность кормить, одевать этих людей, руководить работами и отчитываться за сделанное ежедневно перед руководством.

В коллективе встала острая проблема: нехватка рабочих рук. Решением Наркомата в начале 1942 года на завод была направлена группа специалистов соответствующая из Казани. Это были выпускники Ленинградского химико–технологического института. Семь энергичных, жизнерадостных девчат пополнили список специалистов с высшим образованием: Смолкина Т.С, Чубарева Н.В, Шарипо О.П, Печковская Н.В, Бабкина К.И, Завьялова Г.И, Разумовская А.Н. Девчат распределили в снаряжательные цеха, где они работали мастерами или технологами. Упрашивали девчата и своих начальников, чтобы отпустили в город, и не за чем-нибудь, а чтобы сдать кровь в госпитале для раненых бойцов. После забора крови доноров хорошо кормили, а кроме того, давали буханку хлеба с собой, что само по себе было уже праздником.

Всего в Муроме было развернуто пять госпиталей. Начальник одного из них Нина Тронова рассказывает о самоотверженной работе персонала: «От долгого стояния, у операционных столов, у хирургов отекали ноги, немели пальцы, слезились глаза».[8]

Все войну заводской коллектив также пополнялся за счет мобилизированной молодежи из окрестных деревень, которую не взяли на фронт. Их отправляли на лесоповал и торфоразработки. Физически тяжелая работа в любую погоду изматывала на нет. Девушки потихоньку плакали по ночам: ломило руки, болела спина. Мария Федоровна была одной из них. Многие убегали, их ловили и возвращали. Сбежать с работы или прогулять, даже опоздать на пять минут – было дело подсудимое. В школьном музее ( шк.№2) имеется интервью с кандидатом в члены ЦК Профсоюза Фроловой Марии Федоровной, которая трудилась в цехе №6 осмотрщицей.

— Что было самое трудное в войну, Мария Федоровна?

— Ох, если все трудности перечислять не один том можно написать. У кого были родные на фронте, со страхом почтальона ждали, сводки ИНФОРМ бюро со страхом слушали, что наши войска оставляли город за городом. Холодно, голодно, поселок ночью не освещался, работали сколько скажут. Бывало сутками из завода не выходили и спали в телогрейках, не раздеваясь. Ведь это теперь все с удобствами, в тепле, а когда жили в бараках, а то и в окрестных деревнях за 5-7 километров от поселка.

— Но, ведь работали за деньги, наверное, можно было что – то купить?

— А что купишь–то. Дороговизна была на продукты страшная. Была возможность улучшить свой рацион – это упорно трудиться и получать стахановский паек, давали там и масло сливочное и винегрет в дополнение к общему обеду.

— А хлеб это важно?

— Это было больше, чем важно. Хлеб – это жизнь. В столовой суп давали, как водичку, почему–то с зелеными помидорами. Вот и гоняешь ее ложкой, а в животе пусто. Еда даже во сне снилась. Нам местным полегче было. Мы в деревню к родителям бегали за картошкой, а вот эвакуированным хуже приходилось.

Время не стоит на месте. С каждым годом становиться все меньше и меньше людей, которые приближали Победу. Марии Федоровны уже нет в живых. Очень жалко.

Я узнала о том, что на поселке Вербовский живет Александра Степановна Колесова. Она, как и Мария Федоровна, из местных пришла в 16-ть лет работать на оборонный завод. Я побывала у неё в гостях, Александра Степановна поделилась со мной своими воспоминаниями.

Несмотря на свой возраст, Александра Степановна очень эмоциональна. Она со слезами вспоминает о своей юности: «Завод был военный и с него на фронт не брали. Выдали нам пропуска без всяких документов и повели в цех».

— В какой цех Вас определили?

— Помню, отвели нас в здание, где был построен только первый этаж., второй достраивался. В нем находился единственный цех — гальванический. Мастером в нем была ленинградка Лиля Бич. Дали нам по эбонитовой палочке и делали мы бумажный патрон. Потом его набивали взрывчатым веществом.

— А какие были условия работы?

— Техника безопасности нами не совсем соблюдалась, так как фронт ждал нашу продукцию. Были несчастные случаи. Моя подруга, не сняв статистическое электричество, поплатилась за это жизнью. Ходили мы немытые, да еще и с педикулезом.

Александра Степановна во всех делах старалась быть первой. Руководство ее всегда хвалило и ценило. Она получала по хлебной карточке 800 граммов хлеба, при норме 400-600 грамм. Дома ее всегда ждали с хлебом младшие сестры и брат. Она неоднократно награждалась грамотами и медалями. За годы войны она «выросла» до мастера. Александра Степановна имела только 7 классов образования, поэтому необходимо было учиться дальше. В 1956 году она успешно закончила Муромский радиотехнический техникум. Большую часть своей жизни она отдала заводу.

Из местной молодежи пареньком 17-ти лет на завод пришел работать и мой прадед Потапов Николай Федорович. В 2000 году он умер. У моей бабушки в памяти остались воспоминания о том, как её отец трудился на заводе. Вот, что она рассказала мне: «После 6–ти месячных курсов ремесленного училища отца отправили в цех №4 слесарем. Сейчас не могу представить, как в суровые русские зимы он работал по 20 часов у станка. Ужасно мерзли руки и ноги, а после этого он еще ходил домой в Левенду за 30 километров». Помню, когда я была маленькая, прадедушка показывал мне свои медали: «Ветеран труда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.» и «50 лет Победы в Великой Отечественной войне». Сейчас они хранятся у моей бабушки.

Кроме местной молодежи, коллектив пополнялся и за счет вербовки соседней области. В 1942 году в Муром прибыло около 150 смоленских девчат. Евросинья Макушева вспоминает: «Прибыла я в Муром в одних лохмотьях. На заводе выдали мне грубые рабочие ботинки на деревянной подошве и в довесок мужской сатиновый пиджак. Да меня еще сразу выбрали старостой группы»[9] — рассказывает она. Страдали девчонки от внешнего вида, ведь молодость — хотелось пофорсить и на танцы сходить. А какие там танцы, когда бегом строем в столовую, а оттуда на работу. Шесть месяцев казенной жизни ФЗО. Холод, голод. В столовой кормили плохо. Одна радость — хлебная карточка. Трудности обстояли и с жильем. Отдельных квартир было наперечёт, чаще в одной квартире жили несколько семей. В домах капитальной застройки на каждого жильца приходилось по 5,3 кв.метра, в бараках по — 3,2 кв.метра, но многие жили в окрестных деревнях, преодолевая путь в 5-7 км утром и вечером. Часть работников завода жили в Муроме в построенных для них домах. К ним относились три 16-ти квартирных дома на Коммунистической улице и 40-ка квартирный дом на улице Московской. В жилом фонде завода были и землянки, которые располагались за железнодорожной линией в том месте, где в настоящее время находится асфальтный завод. Землянки были рассчитаны на проживание 3-4 человек. В этих временных сооружениях не было окон, свет в помещения поступал через застекленную часть входной двери. Таких землянок было 15. В том же районе располагался барак, в котором жили строители. Два жилых барака были построены в деревне Черемисино.

Поселили всех девчонок в барак по десять человек в комнате. Директор завода В.М. Костылев на всех собраниях ставил их в пример. О досуге девчонкам волноваться не приходилось, умели сами себя развлечь: активно участвовали в художественной самодеятельности, Пели даже на работе, чтобы спать не хотелось, гармошку любили до самозабвения, никакая усталость не удержит, была бы только возможность поиграть.

Трудовой коллектив завода на 70% состоял из подростков. Работа у них была напряженная и постоянно хотелось кушать. Суточной нормы хлеба 400 грамм хватало лишь на один присест. Если учесть большую уплотненность рабочего времени, скудное питание и холод, то все это отражалось на здоровье и на трудоспособности. Чтобы как-то поддержать их, для ударников труда организовывалось дополнительное питание, вводились стахановские талоны.

Глава 2.3 Лучшие из лучших.

Слушая сводки с фронта по радио с 1941-1945 год, зная о тяжелом положении на фронте, всех тружеников тыла охватывал порыв массового трудового героизма. Самые передовые производственные бригады вступали в социалистическое соревнование за право называться «фронтовая». Этот почин родился на одном из предприятий области и был поддержан тружениками завода посёлка Вербовского. И одними из первых добились присвоения почетного звания «фронтовая» бригады Фрузы Макушевой и Нади Воронцовой. Надю Воронцову представили к медали «За доблестный труд». Посчастливилось ей побывать и на отраслевом слете комсомольцев в Москве. В памяти осталось блестящее великолепие залов здания, где проходил слет, заставленные фруктами и конфетами столы, и жгучее неудобство от того, что была она обута в валенки и очень стеснялась своего вида. Все участники слета получили подарки. Надежде вручили отрез на костюм. Это было незабываемо, ведь свои хорошие вещи буквально за полгода были обменены на продукты питания в окрестных деревнях.

Проходили соревнования и среди предприятий города Мурома. Заводу было присуждено первое место и вручено переходящее Красное знамя Государственного Комитета Всероссийской Коммунистической Партии большевиков и городского Совета депутатов трудящихся. Завод завоевывал его 15 раз, а в последствии его передали на вечное хранение музею «Трудовой Славы».

Труженики завода были отмечены первыми правительственными наградами:

Орденом Трудового Красного Знамени

Костылев Виктор Михайлович – директор,

Трошин Павел Васильевич — главный механик.

Орденом Красной Звезды:

Веретенников Андрей Дмитриевич — начальник цеха,

Зайцева Анна Яковлевна — начальник мастерской,

Яхонтов Юрий Владимирович — начальник строительства.

Орденом «Знак Почёта»:

Волков Георгий Кириллович — главный инженер строительства,

Калмыкова Мария Алексеевна – бригадир,

Коничева Александра Ивановна — начальник мастерской,

Куприянова Прасковья Андреевна — работница,

Саливановский Сергей Петрович — начальник стройучастка,

Стебелев Андриан Кузьмич — рабочий,

Харламов Пётр Григорьевич — мастер,

Челидзе Бикентий Михайлович — мастер.

Медалью «За трудовую доблесть»:

Воронцова Надежда Александровна — бригадир,

Яценко Владимир Константинович — механик цеха,

Колесова Алексанлра Степановна- мастер.

Медалью «За трудовое отличие»:

Иванова Людмила Ивановна — конструктор,

Корнеев Пётр Семёнович — штукатур строительства,

Корнилов Сергей Степанович — начальник участка,

Кутьина Анна Григорьевна — бригадир цеха,

Пантюшин Иван Михайлович — рабочий,

Путилина Екатерина Фёдоровна — каменщик строительства,

Хохлов Максим Иванович — плотник строительства,

Хруслов Дмитрий Григорьевич — начальник штаба МПВО.

Орденская книжка с нагрудным знаком давала награждённому только моральное удовлетворение и люди, равняясь на лучших, стремились работать еще лучше. Рабочий посёлок, который начинался с трёх бараков, приобретал черты обустроенности.

Весной 1943 года руководство завода обратилось с ходатайством о присвоении рабочему посёлку географического названия. В мае того же года пришёл официальный ответ со следующей формулировкой: «28 мая Указом Президиума Верховного Совета РСФСР об отнесении населённого пункта при заводе Муромского района Горьковской области к категории рабочих посёлков, ему при­своено наименование «рабочий посёлок Вербовский».[10]

Глава 3. Дальнейшая судьба тружеников тыла.

Долгожданная победа обрушилась лавиной непередаваемых чувств всех людей доброй воли, 1418 дней и ночей остались позади. «Всем силам, находившимся под германским командованием прекратить военные действия в 23-01 часа» [11] — сообщение об окончательной победе над фашистской Германией пришло в поселок ночью 8 мая 1945 года. Люди начали охаживать спящие дома и бараки. Народ повалил на улицу. Известие о Победе без пропуска проникло на завод. Был отдан приказ приостановить работу и вывести всех из цехов. Всеобщую радость этой ночи трудно передать словами, чтобы почувствовать ее, надо пережить холод, голод, горечь утрат и поражений. Балашова Александра Степановна вспоминает о Дне Победы сегодня, как будто это было вчера: «Ох, молодая я была, веселая! Танцевала я тогда под гармошку цыганочку у завода. Все радовались, пели и от души веселились».

После Победы у приезжих встала проблема: ехать в родные места или оставаться на поселке работать. Стремлением смоленских девчат было покинуть поселок и встретиться с родным домом, близкими людьми. Когда девчата побывали в родном городе и увидели разруху, нищету, голод, а родные в свою очередь говорили: «Что, мол, здесь беду мыкать, держись завода, там зарплата глядишь и нам поможете». А у многих вообще родных не осталось, кого немцы расстреляли, кто от бомбежки погиб. Так и остались обустраивать свою дальнейшую жизнь на новом месте. На Вербовском они вышли замуж и вырастили детей

Осели на новом месте около 40 ленинградцев, в основном девчонки. Им некуда было вернуться после войны. Многие обзавелись семьями, обросли бытом и новыми обязанностями. К тому же специалистам запрещалось покидать завод, по законам военного времени. Групповое фото, сделанное в 1981 году на 40–летие завода, дает представление о тех ленинградцах, которые связали свою трудовую биографию и дальнейшую судьбу с нашим поселком.

Для многих стало полной неожиданностью отъезд В.М.Костылева в Ленинград в начале 1956 года. Официально это объяснялось производственной необходимостью. Да и те люди, которые имели мечту уехать в свои родные места совершили ее только в 60-х годах.

Война сплачивает людей и делает их единомышленниками. Длительное время труженики продолжают поддерживать связь между собой, а их дети при встречах вспоминают свои школьные годы.

Заключение

«И помнить страшно, и забыть нельзя» — это подтверждает содержание моего исследования.

В процессе работы я поняла, что вербовчане вынесли на своих плечах тяготы войны, насколько был велик дух патриотизма, любовь к Родине, они выстояли и победили. С фронтовой меркой подходили к результатам своего труда и ко всему образу жизни. Лозунги: «В тылу, как на фронте», «Все для фронта, все для Победы» — были обычными.

Я считаю, что мы должны отвечать за настоящее и будущее своей страны. Наше поколение должно знать цену жизни и цену хлебу, и делать все возможное, чтобы не допустить новой войны.

……………………………………………………………………………………………………….

[1]              — Газета «Победа».-1988.-№2.-29марта.-с.2.

[2]              Е.А.Гевуркова «Задания для самостоятельных работ по истории СССР». – Москва «Просвещение». -1991 г.

[3]              Газета «Правда».-1940.-№34.-26декабря.-с.1.

[4]              Газета «Правда».-1940.-№34.-26 декабря. -с.2

[5]              Архивные документы музея «Трудовой Славы».

[6]              Архивные документы музея «Трудовой Славы».

[7]              Газета «Импульс».-2009.-№8.-13 марта.-с.2.

[8]              А.А. Анучкина «История Муромского края».- Муром, 2001.-с.373.

[9]              Архивные документы музея «Трудовой Славы»

[10]             Н.Г.Финогенова «Славный путь».- Муром, 2006.-с 49.

[11]             Н.Г.Финогенова «Славный путь».- Муром, 2006.-с 55.

Библиографический обзор

1. Анучкина А.А., Бейлекчи В.В., Волостнов С.А. и др. История Мурома и Муромского края. Муром, 2001.
2. Гевуркова Е.А. Задания для самостоятельных работ по истории СССР. М.: Просвещение, 1991.
3. Финогенова Н.Г. Славный путь. Муром, 2006.
4. Архивные документы музея «Трудовой Славы».
5. Газета «Правда» №34, 1940.
6. Газета «Победа» №12. МПЗ, 1988.
7. Газета «Импульс» №8. ФГПУ «МПЗ», 2009.

Литература о Муромском приборостроительном заводе в фондах Владимирской областной научной библиотеки

Мой прадед Потапов Николай Федорович