Читатель: Good afternoon, Константин Дмитриевич! Приветствую Вас на английском. А вопросы сегодня у меня к Вам о самом главном – о Вашем призвании, о том, что заполнило всю Вашу жизнь – о поэзии. В каком возрасте Вы впервые почувствовали себя поэтом? Поэт: Я начал писать стихи в возрасте десяти лет. В яркий солнечный день они возникли, сразу два стихотворения, одно о зиме, другое о лете… Но первые мои стихи были встречены холодно моей матерью, которой я верил более, чем кому-либо на свете, и до шестнадцати лет я больше не писал стихов. Опять придя, опять стихи возникли в яркий солнечный день, во время довольно долгой поездки среди густых лесов. Стихи плясали в моей душе, как стеклокрылые стрекозы-коромысла, и я сразу мысленно написал с десяток стихотворений и читал их вслух моей матери, которая ехала на тройке вместе со мной и которая на этот раз смотрела на меня после каждого стихотворения такими восхищенными, такими милыми глазами. Теперь уже на всю жизнь – в неразлучности со стихом. Читатель: Прекрасное и неуловимое слово – Поэзия. Возможно ли дать этому определение, объяснение? Поэт: Поэзия есть внутренняя Музыка, внешне выраженная размерною речью. Читатель: Как точно! Музыка и размер. Константин Дмитриевич, да Вы не только поэт, Вы – теоретик литературы. Тогда – следующий вопрос: что такое стихотворение? Поэт: Зеркало в зеркало, сопоставь две зеркальности, и между ними поставь свечу. Две глубины без дна, расцвеченные пламенем свечи, самоуглубятся, взаимно углубят одна другую, обогатят пламя свечи и соединятся им в одно. Это образ стиха. Весь мир есть изваянный Стих. Человеческая мысль черпает отовсюду незримое вещество очарования, призрачную основу колдовства, чтобы пропеть красивый стих, - как солнечная сила везде выпивает капли росы и плавучесть влаги, - чтобы легкая дымка чуть-чуть забелелась над изумрудом лугов, - чтобы белое облачко скользило в лазури, - чтобы сложным драконом распространилась по небу туча, - чтобы два стали одно, - чтобы разные два огня, противоставленные, соприкоснувшись в туче, прорвали ее водоем и освободили ливень. Читатель: Выходит, муки творчества – это туча в форме дракона, а стихотворение – живительный дождь! Первые шаги в изучении теории стиха сделаны. Идем дальше. Что стихи и проза — не одно и то же, знает всякий. Даже господин Журдэн – персонаж комедии Мольера «Мещанин во дворянстве» полжизни не подозревавший, что говорит прозой, в конце концов твердо усвоил: всё, что не проза, то — стихи; а всё, что не стихи, то — проза. Ваше мнение, Константин Дмитриевич об отличии прозы и поэзии?  Поэт: ... стих вообще магичен по существу своему, и каждая буква в нем - магия. Слово есть чудо, Стих - волшебство. Музыка, правящая Миром и нашей душой, есть Стих. Проза есть линия, и проза есть плоскость, в ней два лишь измерения. Одно или два. В стихе всегда три измерения. Стих - пирамида, колодец или башня. А в редкостном стихе редкого поэта не три, а четыре измерения, - и столько, сколько их есть у мечты. Читатель: Известно, что для создания литературного произведения, будь то проза или стихи, совершенно необходимо вдохновение. Это чей-то вдох снаружи или это внутри поэта что-то происходит? Поэт: Есть удивительное напряженное состояние ума, когда человек сильнее, умнее, красивее самого себя. Это состояние можно назвать праздником умственной жизни. Мысль воспринимает тогда все в необычных очертаниях, открываются неожиданные перспективы, возникают поразительные сочетания, обостренные чувства во всем улавливают новизну, предчувствие и воспоминание усиливают личность двойным внушением, и крылатая душа видит себя в мире расширенном и углубленном. Такие состояния, приближающие нас к мирам запредельным, бывают у каждого, как бы в подтверждение великого принципа конечной равноправности всех душ. Но одних они посещают, быть может, только раз в жизни, над другими, то сильнее, то слабее, они простирают почти беспрерывное влияние… Читатель: Я Вам очень благодарен, Константин Дмитриевич. Вы привели в порядок мои сумбурные мысли относительно стихосложения. Сейчас же помчусь в областную научную библиотеку читать Вашу книгу «Поэзия как волшебство» 1922 года издания! А Вы, конечно, примитесь за стихи? Поэт: Хорошо быть в воздухе Поэзии. Зачем я на земной планете? Не изъясните ли? Я - изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты - предтечи, Я впервые открыл в этой речи уклоны, Перепевные, гневные, нежные звоны. Я - внезапный излом, Я - играющий гром, Я - прозрачный ручей, Я - для всех и ничей. Переплеск многопенный, разорванно-слитный, Самоцветные камни земли самобытной, Переклички лесные зеленого мая - Все пойму, все возьму, у других отнимая. Вечно юный, как сон, Сильный тем, что влюблен И в себя и в других, Я - изысканный стих. См. также: Мероприятия Года с Бальмонтом