Читатель: Bonjour, Константин Дмитриевич! Сегодняшнее приветствие на французском не случайно.

25 мая 1920 года Вы навсегда покинули Россию и поселились во Франции.

Поэт: …я уехал из Москвы и через Эстонию приехал в Германию, а оттуда во Францию… Я уехал на полгода и не вернулся.

Но нет дня, когда бы я не тосковал о России, нет часа, когда бы я не порывался вернуться.

Читатель: Прошло столько лет, страна уже совсем другая…

Поэт: Россия всегда есть Россия, независимо от того, какое в ней правительство, независимо от того, что в ней делается, и какое историческое бедствие или заблуждение получило на время верх и неограниченное господство. Я поэт. Я не связан. Я полон беспредельной любви к миру и к моей матери, которая называется Россия… чем дальше иду я по дорогам чужбины, тем слабее моя связь с моей родиной…

Я иду один по чужой улице.

Читатель: И это говорите Вы, два раза обогнувший земной шар, владеющий почти шестнадцатью иностранными языками? Мне всегда казалось, что Вам, Константин Дмитриевич, в любом уголке мира должно быть удобно и свободно!

Поэт: Русла нет. А река без русла разве свободна? Она плещется и разливает свои воды, где и не нужно. Даже реке необходимо русло. А изгнанническая жизнь даже и не река в разливе: много беднее, гораздо менее в ней красоты и содержания.

Читатель: Остаются воспоминания. Вы сказали как-то в одном из наших разговоров: «Осенняя чара примиряющей памяти…»

Поэт: В жизни моей вдали от России было много красивого, была мысль, было творчество, были встречи с интересными людьми, были неожиданные страны, полные сказочного очарования, были внимательные сердца, полные созвучия со мной, то самое, что делает человека сильным и смелым…

И однако, однако… Сколько пытки и боли, сколько безысходной тоски возникает в душе, когда… оторван от родного. Можно жить в стране, где люди говорят на таком изящном, красивом языке, как французский, или еще более красивый язык испанский, но по истечении известного времени что мне все эти красоты, - я хочу своей родной красоты, я хочу русского языка, который мне кажется красивейшим в мире. Я хочу, чтобы он звучал мне отовсюду, как птичий гомон в весеннем лесу, как всеохватная мировая музыка 9-й симфонии Бетховена, как гул пасхальных колоколов священной древней русской, воистину русской, Москвы. Я хочу слышать русскую плавную речь, я задыхаюсь от жажды без этих серебряных волн…

Читатель: Понимаю Вас. «Людям не всегда нужны советы. Иногда им нужна рука, которая поддержит… Ухо, которое выслушает… И сердце, которое поймет». Эту небольшую фразу с большим смыслом сказала когда-то шведская писательница Сельма Лагерлёф.

Может быть, я несколько самоуверен, но мне кажется, что мы немного подружились за время наших бесед?

Поэт: Есть маленькие утешения в больших бедах. Дружба – одно из лучших.

Хорошо человеческой душе коснуться другой души.

Читатель: Константин Дмитриевич, Вы когда-нибудь пробовали подводить итоги жизни?

Поэт: Я много читал книг, учился же плохо и ненавижу учебные заведения…

Самостоятельно изучил с десяток иностранных языков и кое-где мыслью побродил. Любил…. Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов. Чувствую в душе нескончаемую юность.

Читатель: Нескончаемая юность… возможно ли это?

Поэт: Вы думаете - я только говорю слова? Вы не думаете ли, что я шучу? Нет, каждый может быть вечно молодым, вечно юным.

Читатель: Но как?

Поэт: Дорога к этому? Их четыре. Их, конечно, больше, чем четыре, но все-таки четные. И вот.

Читатель: Так просто и одновременно сложно… Константин Дмитриевич, можете назвать свою лучшую книгу?

Поэт: Говорят, будто лучшая моя книга "Будем как Солнце". Это вздор. По существу своему, я в беспрерывном движении, которое не видно лишь слепым рассудочникам. У меня нет лучших и худших книг, а все книги одинаково плохи или одинаково хороши. Нужно быть безумцем, чтобы сказать, что одуванчик лучше или хуже орхидеи.

Читатель: Вы когда-нибудь пробовали заглянуть в будущее?

Поэт: Завтра будет лучше, чем сегодня. Это я знаю так же твердо, как то, что я был. И только завтра я люблю душой своей всегда. Сегодня прекрасно. Верим мы или не верим, хотим ли не хотим, утро настает, завтра придет. Его приход не зависит от нас, он необходим и неизбежен в силу внутреннего своего закона и неустранимой вселенской Правды.

Я смотрю на небо. Звезды разбросались. Звездный олень поднял свои рога и ведет мою мысль к Северу. Да пошлет Судьба той стране, которая дала мне жизнь, многотравные луга, плодородные нивы, счастливых людей, правдивые дни, несчетные стада коров с тяжелым выменем, звонкие табуны коней, что всегда так красивы были в России... "Это будет", - отвечает мне одна звезда, которой захотелось упасть с неба на землю.

Жесток был тот вихрь, который унес меня далеко от родных мест. Но я слышу, как ветер, провеяв над цветущими вишнями и яблонями, тихонько треплет мои волосы, овевает щеку и шепчет: «Будет же грустить: вернешься».